Главная » 2008»Май»1 » Какое государство строил Павел Скоропадский? ("Зеркало Недели", Украина)
Какое государство строил Павел Скоропадский? ("Зеркало Недели", Украина)
21:58
29 апреля 1918 года сложная и противоречивая
поступь Украинской революции была приостановлена государственным переворотом.
Вместо национально-демократической по сути, социалистической по идейной
направленности, парламентской Украинской Народной Республики возникло новое
государственное образование в форме гетманата, традиционного для Украины
ХVII-ХVIII вв., но, как выяснилось, архаичного и нежизнеспособного в тогдашних
условиях.
Смена власти в Украине была инспирирована Берлином - ввиду неспособности
правительства УНР обеспечить выполнение договорных условий по поставкам хлеба и
сырья. Немцы определяли модель будущего государства, рамки его суверенитета,
кандидатуру гетмана и круг его обязательств перед союзниками. На должность
главы Украинской Державы (такое официальное название получил гетманат. - Р.П.)
был избран генерал Павел Скоропадский. Решающими стали не только авторитет
военного деятеля, принадлежность к царской аристократии, но и признак
этнической автохтонности - происхождение из древнего украинского гетманского
рода. Важным для немцев было и наличие у П.Скоропадского собственной
политической силы - Украинской народной громады, организации с довольно
отчетливой консервативно-либеральной платформой, а также определенных военных
структур, необходимых для придания государственному перевороту признаков
внутриукраинской акции.
Функционирование новой государственной конструкции, в первую очередь ее
властных институтов, национальный характер, социально-политическая база,
внешняя ориентация были детерминированы двумя мощными факторами -
германско-австрийской оккупацией и российским имперским наследием. Эти
обстоятельства, а также непродолжительность существования, осознанный отказ
гетмана от независимости ради федерации с 'Великой Россией', уже девять
десятилетий порождают противоречивые оценки сущности и формы государственности,
которую строил П.Скоропадский.
Некоторые современные исследователи пытаются доказать, что образование
гетманата ознаменовало восстановление собственной украинской государственной
традиции. В частности, В.Потульницкий доказывает, что гетманат в 1918 году был
не переворотом, а реставрацией, был не германской интригой, а результатом
развития всей современной истории традиционной украинской элиты-шляхты - как
правобережной, так и левобережной; не был наполнен российской сущностью, а 'был
закономерным результатом сохранения именно собственной украинской национальной
ориентации со стороны украинской элиты и ее стремлений, продолжавшихся около
полутора веков до реставрации традиционного государства - гетманата'.
С таким определением можно было бы согласиться при условии отдельного
рассмотрения факта возникновения новейшего гетманата. Но ведь вся его эволюция
и крушение, конкретные действия ведущих лидеров, которые и должны были бы
олицетворять стремление 'традиционной украинской шляхты' к созданию
собственного национального государства, доказывают недостаточную
мотивированность данной интерпретации появления гетманата.
На самом же деле такой традиции в тогдашнем украинском обществе уже не существовало.
Попытки выводить основы государственного строя из традиций казатчины изначально
вылились в искусственные попытки придать властной конструкции определенную
архаическую атрибутику: председатель совета министров именовался атаманом,
военную старшину представляли генеральные, бунчуковые, значковые. . . Но вскоре
от этого пришлось отказаться. Традиции казацкой эпохи остались только в
гетманской администрации. П.Скоропадский обладал официальным титулом
'ясновельможний пан гетьман усiei Украiни', документы с его подписью издавались
в форме 'грамот', 'манiфестiв', 'листiв'.
Наиболее аргументировано сущность гетманата П.Скоропадского как
государственного образования, достаточно искусственного и случайного, изложил
В.Кучабский. Он считал, что в Украине в 1918 г. политиков с консервативными взглядами,
стоявших на принципах украинской национальной 'свiдомостi' и сепаратизма в
отношении России, было чрезвычайно мало. А те силы, которые в гетманской
реставрации усматривали пользу, были полностью русскими или русифицированными.
К ним относились крупные землевладельцы, промышленники, представители
торгово-финансового капитала, старая бюрократия, офицерский корпус бывшей
царской армии. Все они ненавидели идею независимой Украины и мечтали о
возрождении Российской империи. В.Кучабский назвал это самым большим
противоречием, лежавшим в основе гетманата как государственного строя.
Регенерация украинского консерватизма в 1918 году стала политической реакцией
представителей собственнических слоев на радикализм социалистических лидеров
УНР. Однако, по мнению И.Лысяка-Рудницкого, возникновение гетманата не было
победой консервативного течения, а скорее компромиссом между украинской
государственной идеей и фактом чужой оккупации, ведь 'государственный строй
Гетманщины 1918 г.
не обладал всеми признаками настоящего, органичного правопорядка и опирался не
столько на силы местного консерватизма, сколько на штыки 300-тысячных немецких
оккупационных властей'.
Известный современный исследователь М.Попович также квалифицирует гетманат
П.Скоропадского как 'вымученную псевдомонархическую авторитарную конструкцию',
оказавшуюся нежизнеспособной, поскольку не было в украинской традиции тех
стабильных формообразований, которые пыталось нащупать во тьме консервативное
общественное мнение.
О слабости традиций и потенций украинского консерватизма свидетельствует тот
факт, что самый выразительный его представитель - Украинская
демократическо-хлеборобская партия не стала массовой, а лишь региональной
организацией, имевшей сторонников преимущественно на Полтавщине.
Самостийническо-консервативный характер придавали ей фигуры М.Михновского и
В.Липинского.
Красноречивым фактом неопределенной формы украинского консерватизма является
недолговечность созданной П.Скоропадским Украинской народной громады -
организации откровенно консервативного толка. Несмотря на то, что ее
фундаментальные основы в области национально-государственного строительства,
земельной и социальной политики были положены в основу деятельности гетманского
правительства, она не стала базовой политической партией режима. Исполнив роль
инструмента государственного переворота, она прекратила свое существование. По
замыслу П.Скоропадского, должно было быть как раз наоборот: '. . . попередньо
буде створена партiя, яка бачить у врятуваннi Батькiвщини необхiднiсть
створення сильноi влади в особi диктатора - гетьмана, i що цей диктатор
проводив би тi принципи, якi лягли нарiжними каменями в основу партii; потiм ця
партiя все розширюючись i збiльшуючись чисельно, створила своi вiддiли по всiй
Украiнi, якi в в свою чергу пiдтримували iдею Гетьманства i його починань'.
В.Масненко не согласен с тем, что гетманат 1918 г. был лишь
декоративным обрамлением государства, и попытался 'отыскать возможные связи
между разновременными проявлениями украинской государственности в форме
гетманата'. Но, даже взяв в помощники Д.Дорошенко и В.Липинского, он все-таки
не смог обосновать преемственность исторической традиции.
Исчерпывающий ответ на этот вопрос дал сам П.Скоропадский. В своеобразном
политическом завещании сыну Даниилу по случаю его совершеннолетия в 1925 г. он писал: 'Стара
украiнська верства була слаба й числом i внутрiшньою своeю дезорганiзованiстю i
слабкiстю. Вона не мала нi спiльноi нацiональноi культури, нi спiльного
державного iдеалу, нi спiльноi органiзацii. Лiвобережнi плекали московську,
правобережнi польську i тiльки невеличка частина, розкидана по рiзних кутках
Украiни, плекала Украiнську нацiональну культуру'.
Недостаточная 'украинскость' гетманского правления очевидна. И попытки П.Скоропадского
сделать его в большей мере национальным не удались. Сенат большинством голосов
предоставил русскому языку статус государственного. Местное демократическое
самоуправление фактически было уничтожено вследствие возврата к власти царской,
антиукраинской бюрократии. Судебная администрация постоянно пополнялась
юристами из России. Грамота П.Скоропадского от 14 ноября о федерации с
небольшевистской Россией, даже ввиду всей сложности международной конъюнктуры,
стала актом фактической ликвидации суверенной государственности.
Часть ученых для национальной идентификации гетманата пользуется формулой 'ни
украинский, ни русский'. Так, Я.Грицак пишет: 'В более узком значении
Скоропадский строил ни украинское, ни российское государство. Гетманский режим
стремился внедрить новую концепцию украинской нации, которая основывалась не на
знании украинского языка, а на лояльности к Украинской державе. Это государство
понималось в более широком территориальном значении, а не в узком этническом'.
Того же мнения придерживается и В.Верстюк, считая, что 'это было ни украинское,
ни российское государство, условно его можно было бы назвать малороссийским'.
'Малороссийство' - довольно условное определение, толкуемое как комплекс
провинциализма, присущий части граждан Украины вследствие их длительного
пребывания в составе Российской империи. В любом случае примененное сегодня к
характеристике Украинской Державы в 1918 г. оно имеет определенный оттенок
унизительности.
Бесспорно, ни П.Скоропадский, ни ведущие деятели гетманата не осознавали себя
малороссами именно в таком смысле. Показателен пример председателя совета
министров Ф.Лизогуба. Когда гетман говорил ему о необходимости контактировать с
лидерами украинских партий, премьер отвечал: 'Да я сам украинец почище их, к чему
мне с ними говорить? Мой предок - полковник Лизогуб, а это что за господа?'.
Видимо, абсолютно точную формулу национально-государственного характера
гетманата вывести не удастся. На мой взгляд, это был тип некой смешанной
государственности. Украинской по названию и форме в отдельных аспектах
внутренней политики - прежде всего в культурно-образовательной сфере. И
российской - по широким проявлениям имперского наследия, динамично
возрождавшегося в правовой практике, средствах массовой информации, религиозной
жизни, использовании кадрового потенциала, терпимом отношении к политически
разноцветной, но антиукраински настроенной русской эмиграции.
По-прежнему дискуссионной остается оценка формы гетманского правления, степени
его зависимости от оккупационной власти. Часть отечественных исследователей -
следом за В.Винниченко, М.Грушевским - считает гетманат марионеточным
образованием. В частности, О.Мироненко определяет гетманский режим как
'украинскую разновидность давно известной в истории человечества классической
меритократии'. Как марионеточный квалифицирует характер гетманата и английский
исследователь О.Файджес.
Зависимость П.Скоропадского от Германии очевидна. Именно по воле ее высшего
государственного руководства он пришел к власти, а поддержка со стороны
оккупационного командования была определяющим фактором защиты как от
внутренних, так и внешних противников режима. И все-таки классическим
марионеточным режимом гетманат не был, поскольку имел формальные признаки
независимого государства: действовали условия Брестского мирного договора, было
признание не только стран Четвертного союза, но и многих других государств,
создавались собственные дипломатические представительства, заключались
международные соглашения и т.п..
О.Федышин считал, что 'лучшим определением Украины в условиях немецкой
оккупации в 1918 г.
является 'сателлит'. Она была в положении государства, которое добровольно,
хоть и неохотно, принимало покровительство большого государства с неизбежными
ограничениями своего суверенитета'. Автор также указывает на довольно важные
моменты: обе стороны подобное положение считали временным; покровитель не был
соседним государством; сателлит был слишком большим и своеобразным, чтобы быть
ассимилированным или поглощенным. Несмотря на то, что современный 'Тлумачний
словник украiнськоi мови' термины 'марионетка' и 'сателлит' представляет как
почти тождественные, соответственно - 'человек, правительство и др., слепо
выполняющий чью-то волю' и 'сторонник, исполнитель чужой воли', все-таки более
адекватным является второе определение.
Вместе с тем отнюдь нельзя признать обоснованным утверждение Ю.Терещенко, что
'на созванном в Киеве Хлеборобском конгрессе, представлявшем подавляющее
большинство украинского населения, была утверждена полная и окончательная суверенность
Украинской Гетманской Державы'. Такие сентенции являются большим
преувеличением. О каком полном и тем более окончательном суверенитете может
идти речь в условиях военной оккупации и законодательно оформленного временного
правления? Ведь гетман без разрешения немцев не мог проводить выборы в сейм,
создавать вооруженные силы и даже назначать министров.
Другие адепты Украинской Гетманской Державы не настолько категоричны в своих
утверждениях и признают намерения П.Скоропадского 'на определенное время, до
успокоения страны и проведения парламентских выборов, превратить Украину в
авторитарное при верховенстве законов, государство с либеральным
социально-экономическим строем'. Практическое воплощение этих устремлений
гетмана дало вполне авторитарный режим, верховенство права вылилось в
восстановление юрисдикции законов Российской империи, а возвращение частной
собственности, вместо успокоения, инспирировало жесткое противоборство на селе,
сделало невозможным проведение земельной реформы.
Правление П.Скоропадского как диктаторское рассматривали и немцы. В частности,
вице-канцлер Ф.Пайер, выступая в начале мая в рейхстаге, квалифицировал гетмана
как диктатора, не признающего коммунистических теорий. В немецкой прессе
встречаем и другую, но близкую к предшествующей оценку: 'П.Скоропадский ввел
систему строгого абсолютистского централизма'. Хватало и сравнений гетмана с
выдающимися европейскими деятелями. Так, лозаннская L'Ukraine писала: 'Когда
генерал Скоропадский сумеет, как некогда Людовик XIV, подобрать и сгруппировать
вокруг себя самые интеллигентные и талантливые силы края, сумеет поставить
республику на ноги - народ будет наверняка признателен ему'. Показательно, что
отдельные представители современной немецкой историографии, в частности
Р.Марк, оценивают характер гетманского государства как реакционный. Видимо,
полностью с такой трактовкой согласиться нельзя. Хотя в целом это и была
реакция консервативных собственнических слоев на социалистический
'революционаризм' Центральной Рады.
Один из ведущих зарубежных исследователей истории гетманата Я.Пеленский
утверждает, что с точки зрения концепции государственного строительства это
была 'бюрократически-военная диктатура'. Безусловно, гетман при отсутствии
собственной армии опирался на оккупационные силы, бывшую царскую гражданскую и
военную бюрократию. П.Скоропадский в воспоминаниях пишет, что уже при
подготовке переворота он видел себя именно в роли диктатора-гетмана как
олицетворения сильной власти, способной спасти Родину.
Довольно близко к точному определению сущности гетманата П.Скоропадского
подошел М.Стахив: 'Это типичная единоличная самозваная диктатура, возникшая
путем государственного переворота, причем победу ему во время переворота
гарантировала исключительно чужая военная сила. Переворот Павла Скоропадского с
точки зрения конституционного права Украинской Державы совершенно бесправен'.
Вопрос о легитимности гетманской власти в контексте изменения государственных
образований эпохи Украинской революции представляется довольно риторическим.
Как сторонники гетманата считали свержение Центральной Рады путем
государственного переворота вполне оправданным, так и лидеры Директории
свержение гетманата посредством вооруженного восстания обосновали революционной
целесообразностью.
И.Лысяк-Рудницкий утверждал, что 'в Украине не существовало местной
монархической традиции; в конце концов, гетманат XVII-XVIII вв. был выборным,
полуреспубликанским. Следовательно, квазидинастических претензий гетмана Павла
Скоропадского было недостаточно, чтобы его правлению придать ауру
легитимности'. И все же - несмотря на отсутствие отчетливой харизмы - уважаемое
родовое происхождение, блестящая военная карьера и отстаивание определенной
частью населения необходимости иметь 'сильную руку', делали П.Скоропадского если
и не органической, то достаточно приемлемой фигурой во главе модерного
гетманата. Кроме того, были еще две обстоятельства, смягчавшие неодобрительное
восприятие его обществом. Во-первых, это официально задекларированная
временность гетманского правления и намерение созвать украинский сейм.
Во-вторых, отказ от попыток сделать гетманскую власть наследственной. Был
введен институт верховных правителей - властный триумвират в случае
необходимости замены П.Скоропадского.
Итак, обобщение разных квалификаций сущности последнего гетманата дает
основания утверждать - это был авторитарно-бюрократический режим с близкими к
диктаторским полномочиям главы государства, отсутствием представительской ветви
власти, объединением в правительстве законодательной и исполнительной функций,
деформированностью политической системы, существенным ограничением прав и
свобод, узкой социальной базой и временным характером правления. Появление и
фиаско этой формы государственности были обусловлены как внутренними
сложностями хода Украинской революции, так и международной конъюнктурой
завершающего этапа мировой войны, победители в которой не видели перспектив
суверенного бытия Украинской Державы.
Убежден, что эта страница нашего исторического прошлого не нуждается в
глорификации, как не заслуживает и забвения. И в этом смысле едва ли оправдано
то, что в указе президента Украины о мероприятиях по чествованию 90-летия
начала Украинской революции 1917-1921 годов эпоха гетманата Павла Скоропадского
обойдена вниманием. История не имеет сослагательного наклонения. Как писал
Михаил Грушевский, 'те, що сталося, вiдстатися не може'.
